Петербуржцы народ выносливый и неутомимый. Таисия Евгеньевна, она же Тася, взвалила на плечи рюкзак с мясными и рыбными консервами, взгромоздила на двухколесную тележку коробку с рассадой и направилась на вокзал.
Конечно, можно было поехать с зятем на машине, но у него, видите ли, работа. Зять — не хрен взять. А помидоры, они же не люди, ждать не могут. Вымахают, что и в машину не войдут. Особенно с Тасей.
Но Тася не унывает. Штурм взятия электрички завершился успешно. Женщина заняла место у окна, громко обозначила территорию установкой тележки в проходе и поехала туда, куда летом выезжают многие петербуржцы, в этакий летний лагерь. Лагерь для взрослых. В деревне Пупышево.
Вместо горна подъем в лагере протрубил петух пенсионерки Гали. Брякнул амбарный замок и скрипнула дверь в сарай.
Утренняя зарядка у Таси, как и у большинства отдыхающих, состояла из наклонов вперед и медленных разгибаний с покрякиванием.
Во время очередного разгибания Тася заметила, как в сторону Галиной калитки движется сосед Павел, лет на двадцать Таси моложе и килограммов на двадцать легче.
— Что, Пашка, строевая подготовка с утра?
— Не строевая, а краевая, тетя Тася, выпить надо — край! — Павел красочно провел ребром ладони возле горла и помаршировал своей дорогой.
Тася вытерла руки об передник и пошла в дом поставить чайку. Но далеко не ушла.
— Обокрали! Что ж это делается, то, соседи, обокрали! — с криком по пыльной улице бежала Галя, а за ней, разводя руками и бросаясь ругательствами маршировал Павел.
— Что украли-то, Галка, чего орёшь? — забеспокоилась Тася, по-хозяйски осматривая участок, не пропало ли чего у нее.
— Так что! Аппарат. Самогонный. Кормилец мой, — всплакнула Галя, — Вчерась был, вон, Пашка подтвердит, а утром пропал, ну что ж делать-то теперь, ведь и в полицию не пойдешь, у меня вся деревня берет да и из города приезжают, — шепотом добавила она.
Соседями тут же была объявлена «зарница». Сочувствующие разделились на две команды и начали прочесывать местнось, стуча во все двери, заглядывая через все заборы.
Тася возглавила свою команду и с допрашивала всех возможных свидетелей.
— Ну, может, шум какой ночью, мотора там или шорох в кустах, а? — допытывалась Тася у потерпевшей, приглаживая воображаемый ус, как ее любимый киногерой Эркюль Пуаро. Уж он-то наверняка распутал бы это дело!
— Шум? Был шум. Так это подростки на мопеде гоняли. А замок у меня, сама знаешь какой!
Рядом маршировал взад-вперед обеспокоенный Павел.
— А я тебе говорил, Галя, закрой дверь. Мы с Сашком тогда маленькую взяли и ко мне пошли.
— С каким Сашком? — встрепенулась «мисс Марпл».
— С Хитровым, друган детства мой, они давно переехали, но он тетку здесь навещает. Там, ее дом в конце деревни. Мы, когда уходили, я еще Гальке-то сказал: «Сарай запри».
Под предводительством Таси команда бодро шагала через всю деревню допрашивать свидетеля Хитрова. Однако встретила его на дороге далеко от дома. Сашок, насвистывая, двигался на вокзал с рюкзаком за плечами.
— Товарищ Хитров? Куда собрались? Погодите, у нас тут дело, — преградила широкой грудью дорогу Тася, — В рюкзаке что?
— Так это, гостинцы от тетки, насолит огурцов вагон, потом весь год раздает.
— А что это за трубка выпирает?! — заорала на всю улицу Галя, — Вор! Вор!
Тут у Хитрова начался бег с препятствиями по пересеченной местности. Местность пересекалась от забора до забора, препятствия в виде дорожных ям преодолевались где прыжками, где кувырками.
Тася, подбоченившись, докладывала охающим соседкам свою версию происшествия.
— Пашка напился и уснул, а этот и шмыгнул в сарай. Ишь! Мы тут ворья не потерпим, товарищи.
Все уладилось в летнем лагере. Хитров был изгнан с позором. Соседки разбрелись смотреть сериалы, Галя заперла сарайку.
И уже сгустились июньские сумерки, когда вместо горна протрубил отбой довольный жизнью и прожитым днем, пробирающийся к дому Павел: «Темная ноооочь…»