Рите удалось заснуть лишь под утро, но в семь часов уже прогремел злосчастный будильник. И какая с неё сегодня тренировка? Бессонная ночь не стёрла из памяти ни загорелых ног, ни бледного лица лежащего без чувств Вити, ни брошенного в её сторону «шалава».
Всё это наждачной бумагой раздирало изнутри. Хотелось выть, но вместо этого пришлось нацепить чёрную форму, сверху тяжёлую куртку и ботинки, будто залитые свинцом и под Ленино ворчание выйти в коридор.
Первым делом они побежали в медицинский корпус, туда, где под мониторами и капельницами всё ещё лежал без внешних признаков жизни Рыжий.
Рита лишь заглянула в приоткрытую дверь. Пёс находился под постоянным наблюдением вовсе не потому, что кому-то был дорог так же, как и ей, но потому что был единственной выжившей после близкого знакомства с наоморфом собакой.
Люси не лгала, говоря, что никогда ещё животным не помогало противоядие. Это подтвердили и в Центре, когда Витя вошёл в медицинский корпус с Рыжим на руках. Врачи были в шоке, взяв кровь и обнаружив следы яда наоморфа. Противоядие подействовало, и теперь пёс подвергался исследованиям. У него несколько раз в день брали на анализ кровь, мониторили состояние сердечно-сосудистой и дыхательной систем, вводили глюкозу и что-то ещё для поддержания жизни.
«Рыжий, дружочек мой, вернись», — мысленно произносила Рита, глядя на клочок шерсти, торчащий из-под простыни.
Есть ли в Центре ветеринар – было первое, чем поинтересовалась Рита, но его не оказалось. Однако медсестра Дарья, женщина лет тридцати, имела опыт работы в ветеринарной клинике и вызвалась присматривать за собакой.
— Состояние стабильное, — сообщила Дарья. — Возможно, уже скоро тебе можно будет подойти к нему пообщаться. Иногда это помогает вернуть человека к жизни, надеюсь, сработает и на собаке, — она улыбнулась и положила руку Рите на плечо. – Не переживай. Я за ним пригляжу. Когда очнётся, сразу же дам знать в общежитие. Даже раньше, чем Главному, — Дарья подмигнула и скрылась за дверью.
Рита с Леной помчались на тренировку.